Данте Алигьери.  (Dante Alighieri)
Божественная комедия.
ЧИСТИЛИЩЕ

---

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

1 Как бы любовной негою объята,
   Окончив речь, она запела так:
   "Bead, quorum tecta sunt peccata!"

 4 Как нимфы направляли легкий шаг,
   Совсем одни, сквозь тень лесов, желая:
   Та - видеть солнце, та - уйти во мрак, -

 7 Она пошла вверх по реке, ступая
   Вдоль берега; я - также, к ней плечом
   И поступь с мелкой поступью ровняя.

10 Мы, ста шагов не насчитав вдвоем,
   Дошли туда, где русло загибало,
   И я к востоку повернул лицом.

13 Здесь мы пройти успели столь же мало,
   Когда она, всем телом обратясь:
   "Мой брат, смотри и слушай!" - мне сказала.

16 И вдруг лесная глубина зажглась
   Блистаньем неожиданного света,
   Как молнией внезапно озарясь;

19 Но молния, сверкнув, исчезнет где-то,
   А этот свет, возникнув, возрастал,
   Так что я в мыслях говорил: "Что это?"

22 Каким-то нежным звуком зазвучал
   Лучистый воздух; скорбно и сурово
   Я дерзновенье Евы осуждал:

25 Земля и твердь блюли господне слово,
   А женщина, одна, чуть создана,
   Не захотела потерпеть покрова;

28 Пребудь под ним покорною она,
   Была бы радость несказанных сеней
   И раньше мной, и дольше вкушена.

31 Пока я шел средь стольких предварении
   Всевечной неги, мыслью оробев
   И жаждая все больших упоений,

34 Пред нами воздух под листвой дерев
   Стал словно пламень, осияв дубраву,
   И сладкий звук переходил в напев.

37 Сонм дев священных, если вам во славу
   Я ведал голод, стужу, скудный сон,
   Себе награды я прошу по праву.

40 Пусть для меня прольется Геликон,
   И да внушат мне Урания с хором
   Стихи о том, чем самый ум смущен.

43 Вдали, за искажающим простором,
   Который от меня их отделял,
   Семь золотых дерев являлись взорам;

46 Когда ж я к ним настолько близок стал,
   Что мнящийся предмет, для чувств обманный,
   Отдельных свойств за далью не терял,

49 То дар, уму для различенья данный,
   Светильники признал в седмице той,
   А пенье голосов признал "Осанной".

52 Светлей пылал верхами чудный строй,
   Чем полночью в просторах тверди ясной
   Пылает полный месяц над землей.

55 Я в изумленье бросил взгляд напрасный
   Вергилию, и мне ответил он
   Таким же взглядом, как и я - безгласный.

58 Мой взор был снова к дивам обращен,
   Все надвигавшимся в строю широком
   Медлительнее новобрачных жен.

61 "Ты что ж, - сказала женщина с упреком, -
   Горящий взгляд стремишь к живым огням,
   А что за ними - не окинешь оком?"

64 И я увидел: вслед, как вслед вождям,
   Чреда людей, вся в белом, выступала,
   И белизны такой не ведать нам.

67 Вода налево от меня сверкала
   И возвращала мне мой левый бок,
   Едва я озирался, - как зерцало.

70 Когда я был настолько недалек,
   Что мы всего лишь речкой разделялись,
   Я шаг прервал и лучше видеть мог.

73 А огоньки все ближе надвигались,
   И, словно кистью проведены,
   За ними волны, крася воздух, стлались;

76 Все семь полос, отчетливо видны,
   Напоминали яркими цветами
   Лук солнца или перевязь луны.

79 Длину, всех этих стягов я глазами
   Не озирал; меж крайними просвет
   Измерился бы десятью шагами.

82 Под чудной сенью шло двенадцать чет
   Маститых старцев, двигаясь степенно,
   И каждого венчал лилейный цвет.

85 Все воспевали песнь: "Благословенна
   Ты в дочерях Адама, и светла
   Краса твоя и навсегда нетленна!"

88 Когда чреда избранная прошла
   И свежую траву освободила,
   Которою та сторона цвела, -

91 Как вслед светилам вставшие светила,
   Четыре зверя взор мой различил.
   Их лбы листва зеленая обвила;

94 У каждого - шесть оперенных крыл;
   Крыла - полны очей; я лишь означу,
   Что так смотрел бы Аргус, если б жил.

97 Чтоб начертать их облик, я не трачу
   Стихов, читатель; непосильно мне
   При щедрости исполнить всю задачу.

100 Прочти Езекииля; он вполне
   Их описал, от северного края
   Идущих в ветре, в туче и в огне.

103 Как на его листах, совсем такая
   Наружность их; в одной лишь из статей
   Я с Иоанном - крылья исчисляя.

106 Двуколая, меж четырех зверей
   Победная повозка возвышалась,
   И впряженный Грифон шел перед ней.

109 Он крылья так держал, что отделялась
   Срединная от трех и трех полос,
   И ни одна разъятьем не ломалась.

112 К вершинам крыл я тщетно взгляд вознес;
   Он был золототел, где он был птицей,
   А в остальном - как смесь лилей и роз.

115 Не то, чтоб Август равной колесницей
   Не тешил Рима, или Сципион, -
   Сам выезд Солнца был бедней сторицей,

118 Тот выезд Солнца, что упал, спален,
   Когда Земля взмолилася в печали
   И Дий творил свой праведный закон.

121 У правой ступицы, кружа, плясали
   Три женщины; одна - совсем ала;
   Ее в огне с трудом бы распознали;

124 Другая словно создана была
   Из плоти, даже кости, изумрудной;
   И третья - как недавний снег бела.

127 То белая вела их в пляске чудной,
   То алая, чья песнь у всех зараз
   То легкой поступь делала, то трудной.

130 А слева - четверо вели свой пляс,
   Одеты в пурпур, повинуясь ладу
   Одной из них, имевшей третий глаз.

133 За этим сонмищем предстали взгляду
   Два старца, сходных обликом благим
   И твердым, но несходных по наряду;

136 Так, одного питомцем бы своим
   Счел Гиппократ, природой сотворенный
   На благо самым милым ей живым;

139 Обратною заботой поглощенный,
   Второй сверкал столь режущим мечом,
   Что я глядел чрез реку, устрашенный.

142 Прошли смиренных четверо потом;
   И одинокий старец, вслед за ними,
   Ступал во сне, с провидящим челом.

145 Все семь от первых ризами своими
   Не отличались; но взамен лилей
   Венчали розы наравне с другими

148 Багряными цветами снег кудрей;
   Далекий взор клялся бы, что их лица
   Огнем пылают кверху от бровей.

151 Когда со мной равнялась колесница,
   Раздался гром; и, словно возбранен
   Был дальше ход, святая вереница

154 Остановилась позади знамен.
    

            

---

---