Данте Алигьери.  (Dante Alighieri)
Божественная комедия.
ЧИСТИЛИЩЕ

---

ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ

1 И трижды, и четырежды успело
   Приветствие возникнуть на устах,
   Пока не молвил, отступив, Сорделло:

 4 "Вы кто?" - "Когда на этих высотах
   Достойные спастись еще не жили,
   Октавиан похоронил мой прах.

 7 Без правой веры был и я, Вергилий,
   И лишь за то утратил вечный свет".
   Так на вопрос слова вождя гласили.

10 Как тот, кто сам не знает - явь иль бред
   То дивное, что перед ним предстало,
   И, сомневаясь, говорит: "Есть... Нет..." -

13 Таков был этот; изумясь сначала,
   Он взор потупил и ступил вперед
   Обнять его, как низшему пристало.

16 "О свет латинян, - молвил он, - о тот,
   Кто нашу речь вознес до полной власти,
   Кто город мой почтил из рода в род,

19 Награда мне иль милость в этом счастье?
   И если просьбы мне разрешены,
   Скажи: ты был в Аду? в которой части?"

22 "Сквозь все круги отверженной страны, -
   Ответил вождь мой, - я сюда явился;
   От неба силы были мне даны.

25 Не делом, а неделаньем лишился
   Я Солнца, к чьим лучам стремишься ты;
   Его я поздно ведать научился.

28 Есть край внизу, где скорбь - от темноты,
   А не от мук, и в сумраках бездонных
   Не возгласы, а вздохи разлиты.

31 Там я, - среди младенцев, уязвленных
   Зубами смерти в свете их зари,
   Но от людской вины не отрешенных;

34 Там я, - средь тех, кто не облекся в три
   Святые добродетели и строго
   Блюл остальные, их нося внутри.

37 Но как дойти скорее до порога
   Чистилища? Не можешь ли ты нам
   Дать указанье, где лежит дорога?"

40 И он: "Скитаться здесь по всем местам,
   Вверх и вокруг, я не стеснен нимало.
   Насколько в силах, буду спутник вам.

43 Но видишь - время позднее настало,
   А ночью вверх уже нельзя идти;
   Пора наметить место для привала.

46 Здесь души есть направо по пути,
   Которые тебе утешат очи,
   И я готов тебя туда свести".

49 "Как так? - ответ был. - Если кто средь ночи
   Пойдет наверх, ему не даст другой?
   Иль просто самому не станет мочи?"

52 Сорделло по земле черкнул рукой,
   Сказав: "Ты видишь? Стоит солнцу скрыться,
   И ты замрешь пред этою чертой;

55 Причем тебе не даст наверх стремиться
   Не что другое, как ночная тень;
   Во тьме бессильем воля истребится.

58 Но книзу, со ступени на ступень,
   И вкруг горы идти легко повсюду,
   Пока укрыт за горизонтом день".

61 Мой вождь внимал его словам, как чуду,
   И отвечал: "Веди же нас туда,
   Где ты сказал, что я утешен буду".

64 Мы двинулись в дорогу, и тогда
   В горе открылась выемка, такая,
   Как здесь в горах бывает иногда.

67 "Войдем туда, - сказала тень благая, -
   Где горный склон как бы раскрыл врата,
   И там пробудем, утра ожидая".

70 Тропинка, не ровна и не крута,
   Виясь, на край долины приводила,
   Где меньше половины высота.

73 Сребро и злато, червлень и белила,
   Отколотый недавно изумруд,
   Лазурь и дуб-светляк превосходило

76 Сияние произраставших тут
   Трав и цветов и верх над ними брало,
   Как большие над меньшими берут.

79 Природа здесь не только расцвечала,
   Но как бы некий непостижный сплав
   Из сотен ароматов создавала.

82 "Salve, Regina," - меж цветов и трав
   Толпа теней, внизу сидевших, пела,
   Незримое убежище избрав.

85 "Покуда солнце все еще не село, -
   Наш мантуанский спутник нам сказал, -
   Здесь обождать мы с вами можем смело.

88 Вы разглядите, став на этот вал,
   Отчетливей их лица и движенья,
   Чем если бы их сонм вас окружал.

91 Сидящий выше, с видом сокрушенья
   О том, что он призваньем пренебрег,
   И губ не раскрывающий для пенья, -

94 Был кесарем Рудольфом, и он мог
   Помочь Италии воскреснуть вскоре,
   А ныне этот час опять далек.

97 Тот, кто его ободрить хочет в горе,
   Царил в земле, где воды вдоль дубрав
   Молдава в Лабу льет, а Лаба в море.

100 То Оттокар; он из пелен не встав,
   Был доблестней, чем бороду наживший
   Его сынок, беспутный Венцеслав.

103 И тот курносый, в разговор вступивший
   С таким вот благодушным добряком,
   Пал, как беглец, честь лилий омрачивший.

106 И как он в грудь колотит кулаком!
   А этот, щеку на руке лелея,
   Как на постели, вздохи шлет тайком.

109 Отец и тесть французского злодея,
   Они о мерзости его скорбят,
   И боль язвит их, в сердце пламенея.

112 А этот кряжистый, поющий в лад
   С тем носачом, смотрящим величаво,
   Был опоясан, всем, что люди чтят.

115 И если бы в руках была держава
   У юноши, сидящего за ним,
   Из чаши в чашу перешла бы слава,

118 Которой не хватило остальным:
   Хоть воцарились Яков с Федериком,
   Все то, что лучше, не досталось им.

121 Не часто доблесть, данная владыкам,
   Восходит в ветви; тот ее дарит,
   Кто может все в могуществе великом.

124 Носач изведал так - же этот стыд,
   Как с ним поющий Педро знаменитый:
   Прованс и Пулья стонут от обид.

127 Он выше был, чем отпрыск, им отвитый,
   Как и Костанца мужем пославней,
   Чем были Беатриче с Маргеритой.

130 А вот смиреннейший из королей,
   Английский Генрих, севший одиноко;
   Счастливее был рост его ветвей.

133 Там, ниже всех, где дол лежит глубоко,
   Маркиз Гульельмо подымает взгляд;
   Алессандрия за него жестоко

136 Казнила Канавез и Монферрат".

    

            

---

---