Данте Алигьери. (Dante Alighieri)
Божественная комедия.
ЧИСТИЛИЩЕ
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ
1 Когда кончается игра в три кости, То проигравший снова их берет И мечет их один, в унылой злости; 4 Другого провожает весь народ; Кто спереди зайдет, кто сзади тронет, Кто сбоку за себя словцо ввернет. 7 А тот идет и только ухо клонит; Подаст кому, - идти уже вольней, И так он понемногу всех разгонит. 10 Таков был я в густой толпе теней, Чье множество казалось превелико, И, обещая, управлялся с ней. 13 Там аретинец был, чью жизнь так дико Похитил Гин ди Такко; рядом был В погоне утонувший; Федерико 16 Новелло, руки протянув, молил; И с ним пизанец, некогда явивший В незлобивом Марцукко столько сил; 19 Граф Орсо был средь них; был дух, твердивший, Что он враждой и завистью убит, Его безвинно с телом разлучившей, - 22 Пьер де ла Бросс; брабантка пусть спешит, Пока жива, с молитвами своими, Не то похуже стадо ей грозит. 25 Когда я, наконец, расстался с ними, Просившими, чтобы просил другой, Дабы скорей им сделаться святыми, 28 Я начал так: "Я помню, светоч мой, Ты отрицал, в стихе, тобою спетом, Что суд небес смягчается мольбой; 31 А эти люди просят лишь об этом. Иль их надежда тщетна, или мне Твои слова не озарились светом?" 34 Он отвечал: "Они ясны вполне, И этих душ надежда не напрасна, Когда мы трезво поглядим извне. 37 Вершина правосудия согласна, Чтоб огнь любви мог уничтожить вмиг Долг, ими здесь платимый повсечасно. 40 А там, где стих мой у меня возник, Молитва не служила искупленьем, И звук ее небес бы не достиг. 43 Но не смущайся тягостным сомненьем: Спроси у той, которая прольет Свет между истиной и разуменьем. 46 Ты понял ли, не знаю: речь идет О Беатриче. Там, на выси горной, Она с улыбкой, радостная, ждет". 49 И я: "Идем же поступью проворной; Уже и сам я меньше утомлен, А видишь - склон оделся тенью черной". 52 "Сегодня мы пройдем, - ответил он, - Как можно больше; много - не придется, И этим ты напрасно обольщен. 55 Пока взойдешь, не раз еще вернется Тот, кто сейчас уже горой закрыт, Так что и луч вокруг тебя не рвется. 58 Но видишь - там какой-то дух сидит, Совсем один, взирая к нам безгласно; Он скажет нам, где краткий путь лежит". 61 Мы шли к нему. Как гордо и бесстрастно Ты ждал, ломбардский дух, и лишь едва Водил очами, медленно и властно! 64 Он про себя таил свои слова, Нас, на него идущих озирая С осанкой отдыхающего льва. 67 Вождь подошел к нему узнать, какая Удобнее дорога к вышине; Но он, на эту речь не отвечая - 70 Спросил о нашей жизни и стране. Чуть "Мантуя..." успел сказать Вергилий, Как дух, в своей замкнутый глубине, 73 Встал, и уста его проговорили: "О мантуанец, я же твой земляк, Сорделло!" И они объятья слили. 76 Италия, раба, скорбей очаг, В великой буре судно без кормила, Не госпожа народов, а кабак! 79 Здесь доблестной душе довольно было Лишь звук услышать милой стороны, Чтобы она сородича почтила; 82 А у тебя не могут без войны Твои живые, и они грызутся, Одной стеной и рвом окружены. 85 Тебе, несчастной, стоит оглянуться На берега твои и города: Где мирные обители найдутся? 88 К чему тебе подправил повода Юстиниан, когда седло пустует? Безуздой, меньше было бы стыда. 91 О вы, кому молиться долженствует, Так чтобы Кесарь не слезал с седла, Как вам господне слово указует, - 94 Вы видите, как эта лошадь зла, Уже не укрощаемая шпорой С тех пор, как вы взялись за удила? 97 И ты, Альберт немецкий, ты, который Был должен утвердиться в стременах, А дал ей одичать, - да грянут скорой 100 И правой карой звезды в небесах На кровь твою, как ни на чью доселе, Чтоб твой преемник ведал вечный страх! 103 Затем что ты и твой отец терпели, Чтобы пустынней стал имперский сад, А сами, сидя дома, богатели. 106 Приди, беспечный, кинуть только взгляд: Мональди, Филиппески, Каппеллетти, Монтекки, - те в слезах, а те дрожат! 109 Приди, взгляни на знать свою, на эти Насилия, которые мы зрим, На Сантафьор во мраке лихолетий! 112 Приди, взгляни, как сетует твой Рим, Вдова, в слезах зовущая супруга: "Я Кесарем покинута моим!" 115 Приди, взгляни, как любят все друг друга! И, если нас тебе не жаль, приди Хоть устыдиться нашего недуга! 118 И, если смею, о верховный Дий, За род людской казненный казнью крестной, Свой правый взор от нас не отводи! 121 Или, быть может, в глубине чудесной Твоих судеб ты нам готовишь клад Великой радости, для нас безвестной? 124 Ведь города Италии кишат Тиранами, и в образе клеврета Любой мужик пролезть в Марцеллы рад. 127 Флоренция моя, тебя все это Касаться не должно, ты - вдалеке, В твоем народе каждый - муж совета! 130 У многих правда - в сердце, в тайнике, Но необдуманно стрельнуть - боятся; А у твоих она на языке 133 Иные общим делом тяготятся; А твой народ, участливый к нему, Кричит незваный: "Я согласен взяться!" 136 Ликуй же ныне, ибо есть чему: Ты мирна, ты разумна, ты богата! А что я прав, то видно по всему. 139 И Спарта, и Афины, где когда-то Гражданской правды занялась заря, Перед тобою - малые ребята: 142 Тончайшие уставы мастеря, Ты в октябре примеришь их, бывало, И сносишь к середине ноября. 145 За краткий срок ты сколько раз меняла Законы, деньги, весь уклад и чин И собственное тело обновляла! 148 Опомнившись хотя б на миг один, Поймешь сама, что ты - как та больная, Которая не спит среди перин, 151 Ворочаясь и отдыха не зная.
